Их объединил сдвиг во времени. Сотни москвичей бегут из века XXI, пытаясь подыскать более привлекательную для себя эпоху. Сбрасывают офисные костюмы, с легкостью меняя их на средневековые сюртуки, путешествуют по Советскому Союзу и развлекаются в Америке 1950-х.
У товарищей Веселовых — проблемы знакомые каждому советскому человеку: купил, включил, не работает. Зато никакого тлетворного влияния Запада. В их новенькой однушке всё — родом из СССР.
"Досталась от моей прабабушки из Блокадного Ленинграда", — демонстрирует он работу антикварной швейной машинки.
Не сталинисты, не марксисты и дня не прожившие в стране Советов ребята по ушедшей эпохе ностральгируют и воссоздают ее вокруг себя: мебель, книги, даже одежда. В гардеробе каждая вещь — военно-полевой роман.
"Форма моего прадедушки. 1920-й год. Вот здесь у него была простреляна рука", – показывает Андрей Веселов.
В гимнастерке и пилотке на работу ребята, конечно, не ходят, а ездят. На "Опель Олимпия", 1938 года. Машина отбита у фашистов под Брестом. Андрею досталась по наследству. На московской улочке выглядит машиной времени, которая, кажется, вот-вот перенесет в светлое прошлое.
Эта молодежь тоже танцует в ритме прошлого, но по другую сторону железного занавеса. Здесь бьется сердце Америки 1950-х — эпохи бриолина, постеров в стиле pin-up, молодого Элвиса и рокабилли.
"Ногами там очень просто двигать. Это и есть самый основной шаг в танце. Но для того, чтобы выглядеть как Буратино, нужно потратить время", — признается один из таймшифтеров.
Рокабилли — уже не просто музыка. Для его поклонников — это образ жизни и эталон стиля. На розовые "кадиллаки" денег хватает не у всех. Но без кока из дома точно никто из рокабильщиков не выходит.
"Я одеваю одежду, которая была сшита в 1950-е или под нее. Я никакую другую одежду не ношу", — признается Олег Клетчатый.
Коллеги смотрят косо, зато в винтажных магазинах встречают как родного. Джинсы — только темно синие — в 1950-е еще не варили. Футболки — с говорящими принтами, мотоциклетные сапоги — на каждый день, для танцев — легкие оксфордки. Эпоха послевоенных надежд и в осенней Москве может создать настроение.
Лаковые туфли-лодочки, юбка-карандаш, очки-киски и непременно красная помада. Всё, подготовка к танцам окончена.
А вот Павлу Сапогову не до танцев, выжить бы. Одной ногой он уже в Средних веках, двумя — шагнет в прошлое через неделю. Реконструктор со стражем, он в одиночестве останется зимовать в подмосковном лесу на хуторе, построенном по чертежам XIII века по зову сердца и во благо науки.
"Нужно узнать, как быстро снашивалась в то время обувь и одежда. И психологически это очень интересный эксперимент, потому что один человек жить не должен", — подчеркивает участник проекта "Один в прошлом" Павел Сапогов.
Собака, пара коз, курицы — вот и все общество. Из технологий — удочка, колодец и все, что сам сможешь смастерить костяным ножом. Ни Интернета, ни телефона, ни электричества. Но Павла такой провал во времени, кажется, не пугает.
"Тишина, спокойствие — мало кому доступная мечта", — признается Павел.
Это точно не мечта Бориса — ему и в нашем-то времени скучно. Сержантская форма вместо халата, стрелки — на век назад. За чаем из походной кружки все разговоры только о войне.
"Было решено так: разложить Восточный фронт и все силы применить на Запад", — планирует войсковую операцию Борис Бурба.
Увлечение тактикой и стратегией кидало Бориса по эпохам. Вместе с реконструкторами он бил французов, немцев, был атаманом, немного партизанил. И заигрался. Теперь его квартира — и ставка главнокомандующего, и музей: вооружить можно роту солдат, одеть в исторические костюмы целый полк. Но возвращаться в 2013 год Борис и не думает: еще не на всех полях битвы побывал.
